квартира Рэйвена на Блэквэлл Гарден - центральный филиал "Un Medico"
параллельно событиям
Его разбудило назойливое верещание мобильного телефона. Рейнальд не сразу открыл глаза, понадеявшись, что некто вспомнит про время – большинство из тех, у кого в записной книжке мог быть его номер, знали, что тогда, когда солнечные лучи уже два пробиваются сквозь плотные шторы на окнах, он обычно спит, избегая солнца снаружи и шума дневной улицы, но надежда оказалась тщетной. Он нехотя дотянулся до трубки, сперва глянув на экран, поинтересоваться, какая же…
- Да, Руно. Что? - бесстрастно поинтересовался он, слыша на той стороне шум улицы и гудки машин, которые перекрывали голос секретаря Берга, и пришлось вслушиваться в то, что он пытается прокричать ему.
- Я все время забываю, что ты спишь в это время, - за легкостью тона и полушуткой, с которой Руно очень редко начинал какой-дибо разговор, Рэйвен отчетливо различил волнение, оно передалось по невидимой волне сотовой связи, заставив сесть в постели и всем существом обратиться туда, на шумную людную улицу, где находился сейчас Руно Бартольд, возможно, в каких-то сотнях метров от него, а может, на другом конце города.
- Что случилось? – Рэйвен напрягся, когда Бартольд не ответил, но тихий шелестящий искаженной в трубке вздох подсказал по крайней мере часть его ответа, и было совершенно очевидно, что ничего хорошо сегодня это утро ему на хвосте не принесло, и оставалось надеяться только на то, что все ограничится очередным скандалом со стороны Келли, которому Барт и его люди быстро объяснят, что здесь лучше не открывать рот и не тявкать без разрешения.
- Не телефонный разговор. Сможешь приехать в центральный?
Рэйвен промолчал, переведя взгляд на темные шторы на окнах, через который непривычно яркий свет сентябрьского дня упорно пытался пробраться в погруженную в синеватый сумрак комнату, и Бартольд точно уловил вектор его молчания, умение, за которое и Свифт, и он сам ценили Руно больше всех смертных, которые на них работали.
- Да, я знаю, что солнце и ехать неохота, но Джонатан хочет переговорить как можно скорее.
- Если Джонатану так надо, пусть приезжает ко мне сам, - лениво отозвался Рэйвен, но из кровати все-таки выбрался, поэтому это было не больше, чем раздражение за то, что ему придется ехать на встречу с компаньоном самому, бросать все и жариться там, снаружи, на полуденном еще совсем теплом и по-летнему ярком солнце, будто он Свифту какой-то мелкий секретарь, которого вызывают по щелчку пальцев. Только мысль о том, что Джонатан так никогда не делал до сего момента: никогда не посылал Руно растолкать его в часы, о которых прекрасно знал - позволяла думать, что случилось нечто действительно важное, что пришлось отставить в сторону все их привычные друг перед другом расшаркивания. Видимо, Руно был того же мнения, он просто повесил трубку, не сказав ничего, и несколько секунд Рэйвен слушал короткие лихорадочные гудки, и почему-то этот звук только усилил ощущение неправильности происходящего, тревожное ожидание углубилось внутри, зазвенело дурным предчувствием и неясной тревогой, в конце концов, беспокоиться, дергаться от каждого такого звонка от Руно или Летиции, у них со Свифтом были поводы и были причины, которые совсем не ограничивались типичным кругом проблем тех, кто делает дело в этом городе.
Только по дороге он задумался, зачем Свифт захотел встретиться именно в центральном, хотя в клиниках они оба бывали редко, стараясь не мелькать на глазах у врачей и пациентов, и только при большой нужде это делал Джонатан – они оба разумно полагали, что простым людям не стоит знать, что одним из руководителей является ночная тварь, любящая поживиться свежей кровью. Встреча в центральном могла значить только одно, и эта единственная причина визита сюда и спешки, странной срочности, начала обретать очертания, обрастать подробностями и деталями, которые не сулили им всем ничего хорошего, когда Рэйвен въехал на подземную парковку, заметив за углом полицейскую машину и карету скорой помощи. Одно утешало – возле них не было никакой суматошной возни, все было тихо, как и внутри здания – филиал работал в обычном ритме, сдержанно-суетливом ритме медицинского учреждения, и гул большого улья был слышан за тонкой перегородкой, отделявшей лестницу от холлов и коридоров, где в окружении дерева, пластика и бетона бились сотни живых сердец, сливаясь в единый неделимый фон, от которого закружилась голова. Хромированные двери лифта отсекли его от этого празника жизни, наполненного ароматами хорошей крови, за прошедшие тринадцать лет Рэйвен привык не брать в рот ту прогнившую дрянь, о которой не хотелось теперь даже вспоминать, и зеркало по правую руку было самым лучшим подтверждением тому – тогда, тринадцать лет назад, в витринах и лужах отражался он, лет на двадцать старше возраста, в котором остановилось когда-то его сердце. Стоп отозвался внутри мягкой невесомостью, и еще от лифта Рэйвен улышал приглушенные голоса в совещательной, под самой крышей клиники, где высокие окна пропускали снопы света, отражавшегося от светлой столешницы большого овального стола – сквозь полупрозрачную перегородку было видно, как там много этого света.
- …известно, кто пытался сбыть? – первым он увидел Джонатана, его напряженное и сосредоточенное лицо, которое обратилось к нему с первых мгновений, как Рейнальд вошел в комнату. Взгляд упал на Александра Харкера, управляющего центральным, на Ричарда Кроули, который нервно теребил край синей врачебной униформы, и оба мужчины как один, одномоментно, посмотрели в его сторону, кивнув. Нервно кивнув. Вопрос Джонатана повис в воздухе, пронизанном солнечным светом, Рэйвен чувтсвовал его на спине через рубашку, злое, жалящее прикосновение.
- Доброе утро, - хотя кажется, это сегодня не более, чем насмешливая риторическая фигура. - Сбыть что? – он посмотрел на всех троих по очереди, и Харкер кашлянул, недовольно глянув в сторону Кроули, после чего поднялся из-за стола.
- Вот это сегодня ночью нашли в подсобке, - он придвинул к краю стола чемодан, открыл. Рэйвен перехватил серьезный, жесткий взгляд Джонатана, снова опустил на неприятный подарок судьбы. Целый чемодан кровяных пакетов без единой бирки и единого штампа, только грубо подписанные черным спиртовым фломастером, и просто номера.
- Кто нашел?
- Как назло, не тот, кто нужно, - нервно усмехнулся Харкер. Джонатан закурил, и неожиданно стало сумрачно – тканые жалюзи закрыли окна, Рэйвен обернулся, благодарно кивнув Кроули. – Кто-то из пациентов заплутал, зашел не туда, вызвал полицию…
Рейнальд тихо выругался, не сводя взгляда с пакетов, чертовых пакетов, которые могут уничтожить дело, которое они поднимали из праха десять лет.
- Выкрутились, я надеюсь?
Харкер неопределенно пожал плечами, возвращаясь на свое место.
- Да как тебе сказать… Проверку назначат, это даже к гадалке можно не ходить.
-А как это не забрали? Как док?
-Мы договорились с полицией, что они приедут вечером и заберут, - подал голос Джонатан. – Мы подумали… что было бы неплохо выяснить, наша это кровь, просто кто-то слил, или не наша.
Рейнальд посмотрел в его серые, ясные глаза – объяснять ничего больше не нужно было, теперь стало очевидно, к чему такая спешка.
- Шприц есть?
Как ни странно, нашелся. Приготовилась команда к визиту эксперта.
- Полиция увидит прокол, - подал голос от окна Кроули.
- Он там и был, - безразлично отозвался Джонатан, поднимаясь из кресла и становясь за плечом у Харкера, и Рейнальд чувствовал на себе их напряженные взгляды, но сам смотрел, как капли собираются на пальцах, уже ощущая нездоровый запах этой крови, и на языке была та же горечь, тот же тяжелый вкус регенского дна, аромат болезни… среди запахов мелькнул даже образ… тонкая игла в темной вене, истеричное биение живого сердца… потом пощечина и темнота после вспышки боли…
- Рэй?
- Это не наша кровь.
