6. Внешность
Рост: 6 футов и 7 дюймов (199 сантиметров)
Вес: 203 фунта (90 килограмм)
Большую часть своей жизни Оливия изучала боевые искусства, и ее внешность отвечает их убийственной сути, словно рассылая во все стороны невидимые сигналы “опасность”. Оливия высока, слишком высока даже на фоне окружающих мужчин, что говорить о женщинах, её движения и жесты отличаются удивительной плавностью, грациозностью и точностью, шаги же мягки и едва слышны.
Рост Оливии дополняется типичным ширококостным сложением, поэтому люди в первую очередь замечают не стройность и складность тренированной фигуры, но просто её массивность, эффективно дополняемой рельефом полускрытых одеждой мышц. Оливия возвышается над большинством людей словно башня, загораживая солнце как собственно высотой, так и шириной плеч и вызывая обманчивую иллюзию грузности и неповоротливости. Она настолько далека от традиционной женственности, насколько это можно представить, не привлекая понятия об уродствах.
Четвертинка японской крови в ней совсем незаметна. Белая кожа, типично европейское строение лица - все это кровь потомственных британцев. Легкая миндалевидность разреза темно-карих глаз и разве что черный цвет прямых волос - от деда.
Оливия редко не выглядит уставшей. Прическу, помимо никакой, она использует простейшую, стягивая волосы в хвост. Какую-то привлекательность Оливии обеспечивает лишь естественная красота ее лица. Поэтому мужчины оглядываются на неё под впечатлением от её роста, и очень редко из каких-либо других побуждений.
Оливия хорошо переносит равно сильную жару и холод, но старается не подвергаться их воздействию, и, если у нее этого не выходит, одеваться соответственно. Нужный головной убор - всегда. Зимой к обычному “рабочему” костюму (черные пиджак-брюки-практичные-туфли и белая блузка) добавить водолазку, шарф, перчатки, длиннополое пальто, утепленные колготки, в общем, вооружиться против непогоды до предела.
7. Биография
Маленькой Оливии часто шутливо говорили, что она появилась из телевизора. В каком-то смысле так оно и было: первые схватки у Амелии Фостер начались во время подготовки сценария к очередной серии её развлекательного шоу “Ошибки экстрасенсов”. Джеймс Фостер же прибыл в больницу вовремя, и с огромным букетом цветов от всей своей театральной труппы.
Самые ранние воспоминания Оливии касаются загородного дома верхнего Уэльса, престарелой и величавой няни и двух своих дедушек, Мицухаси Фостера и Рональда Сондерса. Правда, по крови дедушкой был только первой, но для маленькой Оливии разница казалось несущественной.
Нельзя сказать, что родители Оливии попросту вычеркнули её из своей жизни. Находясь в фокусе общественного внимания в непростоя для экстрасенсов время, которыми они оба являлись, Фостеры сделали непростой выбор и все равно отдавали дочери много времени. Казалось, больше внимания они уделяли Майклу, её старшему брату, и его обучению в Регене; свою дочь они предпочли поручить людям, которые были готовы искренне любить и оберегать всё время, а не вечерами и в выходные дни.
Мицухаси Фостер, в молодости носивший фамилию Ясунори и топтавший берега островной империи на совсем другой половине земного шара, во внучке души не чаял. То же можно было сказать и о его близком друге, Рональде, состарившимся идейным холостяком. Оба они были военными офицерами в отставке. И оба имели весьма ограниченный опыт в должном воспитании девочек.
Оливия всегда была крупным ребенком и по неизвестным причинам предпочитала мальчишеские игры. На улочках Кардиффа среди совсем уж малолетней шпаны она считалась “своей в доску”. Впрочем, шпана вела собственные войны и, наверное, в целом неудивительно, что, не отметив и десятого дня рождения, девчонка к окончательному ужасу своей няни потребовала от дедов научить ее драться.
Судя по всему, деды даже не спрашивали мнения родителей. Мицухаси по цепочке знакомств, начинавшейся в клубе японских беженцев, отыскал настоящего специалиста прямо в Кардиффе и Оливия приступила к прилежному изучению дзю-дзюцу в пока ещё малоизвестном додзё.
Сэнсэй Такахиро очень быстро устал повторять мелюзге умерить самодовольство за успехи, достигнутые за счет превосходства над одногодками в росте, весе и длине рук. Тонкая длинная ухоженная бородка, мудрый взгляд и непривычные жесты, почти неразборчивый акцент и, самое главное, способность делать не менее пяти шагов по гладкой стене вызывали у Оливии тщательно скрываемое восхищение и потому у сэнсэя постепенно действительно получилось привить девочке дисциплину. В рамках возможного.
В 1987 году, едва девочке исполнилось восемь лет, Мицухаси Фостер тихо умер во сне. Его похороны состоялись по буддистскому обряду, а праху было уготовано святилище в доме. Сквозь слезы в глазах и боль в горле, ощущая на плечах тяжелые и теплые руки дедушки Рональда, Оливия смотрела на землю и небо и ей казалось, что они замерли в горе и ожидании смерти. Но горе постепенно превратилось в светлую печаль и воспоминания и мрачный миг постепенно забылся.
В своей школе для девочек Оливии не довелось продемонстрировать прилежания, традиционно приписываемому её полу. Училась она кабы как, демонстрируя лишь выдающийся талант спать сидя, хулиганить и прятать в складках платьица “более интересные” книжки и остатки своих и чужих завтраков да обедов. И с семи лет каждый год она проходила тесты на сверхъестественные способности без всяких положительных результатов. Хотя и с тайными надеждами.
Кардинальные перемены в жизни Оливии наступили в её одиннадцать лет, в 1988 году. Фостеры переезжали в Штаты! Ну, не вся семья, но родители очень хотели взять дочь с собой, оставив восемнадцатилетнего Майкла на попечение юридического факультета Оксфорда. Сама Оливия очень желала вырваться из оков начальной школы и в то же время отчаянно не хотела покидать дедушку Рональда и сэнсэя Такахиро. Но в конечном итоге всё решили за неё. Настала пора вернуться под материнское крыло.
В Америке девочку сперва забавляли две вещи: как все смешно и неправильно говорят и новая мамина передача. В ней глупые экстрасенсы рассказывали о своих глупых ошибках. Взрослые говорили, что не такие уж экстрасенсы и глупые и всего лишь хотят снизить напряжение в обществе, много слов, но Оливия знала лучше.
А затем, во время первого отпуска, сразу после посещения красивых Скалистых гор в Колорадо, Фостеры попали в авиакатастрофу. Оливия выжила. Её родители - нет.
Девочка проснулась спустя три месяца. Медленным и тяжелым было это пробуждение. Оливия могла дышать, но разучилась говорить и двигаться. А открыв глаза, она, по воспоминаниям медсестры, тотчас их закрыла и “выражение её детского личика показалось мне искаженным тревогой и страхом”.
Воспоминания Оливии о тех днях чрезвычайно расплывчаты. Она помнит белый больничный потолок, запах лекарств и плеск капельницы, помнит держащего её за руку дедушку Рональда, прилетевшего в Штаты спустя несколько дней после катастрофы. Помнит удручающе медленную и болезненную реабилитацию - в общих чертах. Помнит собственные неуверенные и неряшливые первые слова. Ночи без сна, застревающие в горле куски пищи, сухие от потери слез глаза.
Помнит черные сияющие трещины, едва заметными змейками пробегающие где-то на краю зрения. Иллюзии распада и саморазрушения, пока еще нечеткие видения смерти. Мягкий, терпеливый голос детского психотерапевта, бесконечно повторяющего что-то успокаивающее.
Оливия вернулась в Британию спустя шесть месяцев после авиакатастрофы. Одиннадцатилетняя девочка ничем не напоминала тот вихрь озорства и смеха, каким была совсем недавно. Она медленно и тщательно переставляла ноги, опираясь на костыль, а её худым рукам было запрещено поднимать тяжести. В её свидетельстве о рождении появилась отметка “эспер, N”, а друзья быстро стали бывшими.
Из Лондона приехал брат Оливии Майкл, но он мало что мог поделать с депрессией девочки. Эта война обещала затянуться на долгие недели и месяцы, а его ждала собственная учеба и карьера.
Рональд Сондерс сделал для Оливии все, на что способен был человек его воли и энергии. Он тщательно следил за режимом её реабилитации, отыскал грамотного психолога и по его совету вернул Оливию в додзё Такахиро, уже успевшее впечатляюще разрастись. Никаких спаррингов, никаких чрезмерных усилий столько времени, сколько потребуется - просто знакомые запахи и звуки, знакомые лица, знакомые упражнения. И сам сэнсэй Такахиро, разумеется.
Оливия перешла в специальную школу для эсперов. Рональд, многозначительно помахивая медицинскими справками, а кое-где и пуская в ход свои ветеранские нашивки, добился для неё практически чисто формальных экзаменов и класса её возраста. Она еженедельно беседовала со своим психологом - Чарльзом, также эспером, человеком внушительным и мудрым. Она научилась доверять ему. Могла выговориться, выслушать совет, порой просто старую байку, ободряющие или утешительные слова.
И постепенно все это помогло. Оливия оправилась физически и психологически. Её способности, раз пробудившись, большую часть времени продолжали дремать, не смущая и не пугая разум еще незрелой девочки.
Да, она изменилась. В Оливии начали проявляться внутренний стержень и целеустремленность, свойственные всей её семье. Воспоминания о родителях, не боявшихся раскрыть свои сверхъестественные способности в век страха и недоверия. Воспоминания о дедушке, покинувшем родную страну, но не отказавшимся от собственной веры и сделавшем столь много для неё в детстве.
Но в то же время она уже не могла смеяться открыто и веселиться безудержно. По мере того, как сезоны и года сменяли друг друга, её способности проявлялись все чаще и сильнее, все отчетливей Оливия видела смерть и все откровеннее избегала смотреть на других людей. Она училась сперва на “хорошо”, а затем и на “отлично”, словно восполняя недостаток общения поглощением знаний. И тренировалась в додзё, тщательно и поразительно упорно оттачивая свои навыки.
Оливия выросла в кругу немногих близких людей, её кумирами были герои фильмов, книг и комиксов. Те консервативные, рассуждающие о цене превосходства и ответственности “хорошие парни”. Истории о людях, обретших пугающие сверхъестественные силы, научившиеся с ними справляться применять во благо, находили достойный отклик в её душе.
В восемнадцать лет Оливия сдала GCSE с впечатляющим количеством оценок А по естественнонаучным дисциплинам, годом ранее получив коричневый пояс в национальной ассоциации дзю-дзюцу.
Агенство “Сондер и Фостер” готовился профессионально унаследовать уже честно добившийся в нем хорошей должности Майкл, да и деятельность юриста не сильно привлекала Оливию. Покачав на мысленных весах все возможности, она выбрала полицейскую академию. Никаких конкретных причин, скорее, множество смутных желаний, страхов и, возможно, комплексов.
Оливия была выше большинства поступающих, шире в плечах и уже уверенно владела как раз одним из тех самых прикладных стилей дзю-дзюцу, что повсеместно внедрялись в армейские и различные специальные силы. Но она была женщиной и, более того, эспером, и потому закономерно встретилась со значительным пассивным сопротивлением по сути своей консервативной среды. И, не умея сгибаться перед трудностями, принялась усердно доказывать, что она не просто достаточно хороша, но и просто лучшая.
Она попала в руки хорошим учителям и проходила полевую практику среди следователей (а именно на эту категорию полицейских сил она устремилась), которым было не все равно. Преодолев их “недоверие-по-умолчанию” и развеяв сомнения - когда это было вообще возможно, - Оливия неизменно набиралась того самого жизненного опыта, что часто упускался на теоретических занятиях. Годы учебы пролетали почти незаметно. Оливия предприняла и провалила свою первую попытку получить первую мастерскую ступень дзю-дзюцу, почувствовала уверенность в сжимающей рукоять пистолета руке, узнала о резких различиях и поразительных сходствах между настоящими детективами и книжными.
В 1998 году, когда Оливии исполнился 21 год, Рональд Сондер ушел в мир иной. Он был торжественно похоронен в восточной части Хайгейтского кладбища, в процессии, помимо Оливии и Майкла с его семьей, участвовало множество военных и друзей старика.
В сумерках, среди стен своей однокомнатной квартирки, букет роз рассыпался мертвыми засохшими лепестками в руках Оливии. Это был первый раз, когда она не только увидела, но и коснулась потустороннего, коснулась смерти.
В далеком детстве она начала заниматься дзю-дзюцу из каприза и упрямства. После смерти родителей оно стало для нее сперва уголком, в котором можно спрятаться от собственных мыслей, а затем любимым, приносящим удовольствие занятием. Самозащита, реальное применение - на деле все это казалось довольно вторичной перспективой даже в полицейской академии. Следователи не воюют с преступностью голыми руками, да и констебли тоже.
Впервые дзю-дзюцу стало для Оливии чем-то большим. Парадоксально, но осознание собственного умения убить голыми руками стало своеобразной стеной перед ужасом от новоприобретенного умения действительно, в прямом смысле приносить смерть простым прикосновением. Боевые искусства стали для нее источником спокойной уверенности и самоконтроля.
Оливия не явилась с повинной в те годы. В её удостоверении продолжила значиться отметка “N”. Но сперва курсанты, а затем и первые коллеги зеленой стажерки в отделении на окраине Регена начали замечать постепенные, очень медленные изменения в характере Оливии. Большинство списывало их на тяготы службы; оставшиеся из любопытства или по случайности узнавали о её семейных обстоятельствах и удивление сменялось пониманием.
Оливия стала отличным детективом. Не сразу, конечно: в её досье, особенно в графе о начале карьеры в полиции, отмечено множество ошибок, мелких и крупных, но все же ни одной критичной. В разные годы там появлялись отметки вроде “чрезвычайная дотошливость”, “трудоголик” и прочие эпитеты, касающихся удивительной способности Оливии добиваться цели. Была, в свою очередь, отмечена “холодность в общении с людьми”. Один раз Оливия даже имела строго неофициальный разговор с шефом на примерно эти темы, вечером в милом баре с бильярдом.
Эта “рабочая” часть жизни Оливии развивалась столь равномерно, пока детектив не перешагнула тридцатилетний рубеж своей жизни. Интересней же складывалась другая её часть.
В двадцать два года Оливия получила черный пояс дзю-дзюцу, став одной из немногих (в то время) женщин, добившихся вполне признанного мастерства. Конечно, тогда еще это был первый дан. В “родном” додзё она заняла должность вечернего тренера, эффективно занимая послерабочее время. Как и можно было ожидать, столь молодая женщина-тренер успешно сместила коэффициент притока/оттока женщин-же-учениц в сторону более положительную. Это достижение и общий опыт преподавания были приняты во внимание при получении Оливией второго дана в двадцать четыре года, третьего в двадцать шесть лет и четвертого в двадцать девять.
Фантастическая скорость развития, и, тем не менее, она неизбежно отказывалась от участия в крупных спортивных турнирах. Они плохо сочетались с её работой.
Довелось ли молодой Оливии применить свои навыки в жизни? Довелось, и несколько раз. Один раз к ней привязались пьяные молодые люди, зацепившиеся за ее рост. Она игнорировала их, пока один не попытался хватануть её за плечо. Детектив выкрутила ему запястье и любезно продемонстрировала значок, на чем все вопросы были улажены.
Второй и третий разы были достаточно похожи на первый. Четвертый - нет. Во время опроса свидетелей по одному мокрому делу Оливия подловила одного из них на нестыковках. Это было в её ранние, еще неопытные годы в полиции, она явно показала, что все знает и рядом не оказалось коллег для надежного задержания в стиле “семеро на одного”. Трудно сказать, на что рассчитывал краснолицый дородный мужчина, отравивший собственную тетушку ради доли наследства, но он, взревев, метнул кружку с кофе Оливии в лицо и потянулся за кухонным ножом. Уклонившись чисто на рефлексах, позже дзюдока возблагодарила Господа за проявленную убийцей глупость, а тогда она успела прийти в себя достаточно, чтобы начать двигаться и в четыре движения уложила его на пол. Чрезмерную силу удара и вывихнутое плечо можно посчитать случайным ответом на легкий порез руки - оставленный едва ли не самой себе. Оливия провела отработанные техники правильно, но, что неудивительно, переборщила в их силе. Нападающий не был мастером ножевого боя, он уступал ей и ростом и силой, а она в первый раз в жизни попала в столь острую ситуацию.
Позже он сел на двузначное число, а Оливия много раз обдумывала этот короткий, но полный впечатлений отрывок своей жизни. Добавляя мысленно в уравнение сперва готовый расчет для убийцы на место спонтанности, затем сообщника, а затем двух, она в итоге пришла к неутешительным выводам. Рубашка дзюдоки, как и многим получившим черный пояс до неё, начала почти физически жать в плечах. Красивое боевое искусство стало казаться в чем-то ограниченным и незаконченным, неограненным алмазом.
В двадцать четыре года Оливия начала реже давать уроки. Все больше и больше свободного времени она стала тратить на изучение иных боевых искусств, и сперва только восточных - видимо, из-за привычного образа мышления. Она не руководствовалась какими-то строгими критериями, скорее стремилась расширить и разнообразить собственный устоявшийся репертуар новыми движениями, мыслями, сгладить острые углы недостатков и усилить достоинства собственного дзю-дзюцу. Ударную технику она “изучала поглубже” в додзё кёкусинкай каратэ и, частично, у опытного тренера старого доброго английского бокса. Ударную технику в клинче у практика муай тай. Бросковую “расширяла” в додзё более современного дзю-до, и, недолго, айки-до. Были и другие.
Оливия не изучала новые боевые искусства глубоко, как это делал бы усердный и неопытный ученик. Она уже была состоявшимся мастером дзю-дзюцу, вредной стала бы и простая попытка сломать в себе привычный стиль ради любого нового. Она всего лишь разнообразила его, а на это требовались открытый взгляд и работа над ошибками.
В конце концов, мало кто продвинулся до шестого дана дзю-дзюцу, в чем была её конечная цель, не привнеся в вызубренные школьные истины чего-то нового. И да, пятый дан Оливия получила в тридцать три года. Комиссия для проведения испытаний на шестой соберется не раньше, чем в её тридцать семь.
Может показаться, что почти все свободное время Оливия тратила и тратит на тренировки и это действительно её главное хобби или, скорее, одно из призваний. Тем не менее, часть времени ей удалось посвятить кулинарному искусству - вкусно поесть при её растратах физических сил детектив всегда любила. Она даже брала еженедельные двухчасовые уроки несколько лет подряд у одного из именитых поваров Регена.
Перелом в профессиональной карьере Оливии произошел в её тридцать первый год жизни. Полицейский департамент тогда копал под крупный картель наркоторговцев, проворачивающего сделки в старых портовых застройках Регена. Планировалась облава во время особо крупной сделки, о которой сообщил работающий под прикрытием агент, совместными усилиями полиции и спецназа. Оливия и еще несколько детективов выполняли свою работу: выжидали в машинах наблюдения позади сцены времени подвести итоги и собрать все улики “для галочки”, после чего приступить к допросам.
К сожалению, облава сорвалась (как после оказалось, виной тому был не крот, а к своему несчастью подставившийся доносчик) и дело плавно перешло в старую добрую киношную погоню на машинах с сиренами и прорезающими тьму лучами фонарей и мигалок. В веселье пришлось принять участие всем на колесах независимо от статуса. Дело дошло до перестрелок.
Водитель машины Оливии хвост в хвост преследовал старую резвую порше, а женщина моталась из стороны в сторону на заднем сиденье. В конечном итоге наркоторговцам отказала удача и знание города: в попытке избежать полицейского затора на перекрестке порше свернула в тупиковый переулок.
В том, что случилось дальше, ничьей вины не было. Какая-то полицейская машина должна была заехать в переулок первой. Кто-то должен был открыть дверь чуть раньше, чуть раньше вылезти и первым поднять пистолет, надсадно крича “всем на землю, сукины дети!”.
Оливия оказалась второй. Поэтому громадный превратившийся оборотень вцепился в горло не ей. Оливия не первой же и начала стрелять. Кровь застыла в её жилах, останавливая всякое движение, и первый выстрел раздался из-за её спины. Пуля ушла мимо чудовища, и оно, коротко рыкнув, перемахнуло через машину. Раздался короткий вопль, перешедший в сдавленный булькающий хрип.
Оливия медленно, как во сне, подняла пистолет и выстрелила в выбирающегося из порше грузного парня, наверняка решившего попросту смыться. Отметила краем сознание его падение, обрывающиеся за спиной крики и начала поворачиваться. В двух машинах приехало пять констеблей и трое детективов. Ступор Оливии, оказавшейся ближе всех к первому погибшему и увидевшей слишком много, спас ей жизнь. Не шести полицейским за её спиной.
Когда она повернулась к зверю, втягивая носом затхлый, исчезающе-застарелый запах крови, пистолет в её руке рассыпался ржавой трухой. Близость самой настоящей смерти пробудила в Оливии какие-то древнее, с рождение дремавшее начало. Она видела всё четко, как никогда в жизни, словно изнутри замедленной кинопленки, из тела ушла сковывающая тяжесть, а мысли острыми молниями скользили в голове. Страх не ушел, но перестал иметь значение. Как и пробуждающиеся гнев, праведная ярость. Все, что имело значение - ледяная целеустремленность в темных глазах.
Оборотень не последовал ритуалу охоты даже ради последней безоружной жертвы. Не стал обходить её вкруг, играть в “позволь почти сбежать”. Возможно, человеческое в нем еще не обезумело от запаха и вкуса крови. А может, ему что-то подсказали собственные обострившиеся животные инстинкты. Он просто прыгнул. И умер в прыжке, едва рука Оливии коснулась его шерсти.
Её, бессознательную, вытащили из-под трупа достаточно скоро. Её сперва проверили на ранения, а после на послешоковое состояние. Обнаружили отсутствие первого и достаточно второго. Хронику событий восстановили, нашли остатки пистолета, сделали выводы.
Конечно, после Оливия сыграла в несознанку. “Не знаю, как это произошло”, “Нет, это случилось в первый раз”, ложь и обтекаемые слова. Она не испытывала угрызений совести, потому что никогда не использовала свою способность убивать, и всё, что тяготило её, была смутная вина за смерть коллег.
Конечно, никто ей не поверил. Сперва её практически выгнали в отпуск лечить “посттравматический синдром”, после чего перевели на половинное жалование. Пока о ней говорили в СМИ, Оливия даже в родном отделении ловила на себе взгляды, полные страха, презрения, всего вместе. Рано или поздно ей пришлось бы уйти, поэтому она сперва откликнулась на звонок из OCPU, а затем пришла на собеседование в третий отдел. К тому же следовало разобраться, кто упустил факт пребывания оборотней в том картеле.
Конечно, ей пришлось пройти психологические тесты, показавшие, что она не горит жаждой мести ко всем нелюдям скопом. И иные тесты, показавшие поразительную эффективность её сверхспособности. “Попытка поиска чего-то более опасного вне сборников с мифами займет изрядное время”, заявила Оливии проверка, отмечая минимально возможный статус.
При переводе был учтен весь наработанный опыт следователя Оливии, и её честно предупредили, что любой маг может потребоваться при чрезвычайных обстоятельствах как собственно маг, вне своей обычной роли. Дали подписать соответствующую бумажку.
И оказалось, что новые поля преступников не менее широки, нежели старые, хотя на поверку слишком много новых мотивов и схем ни вампиры, ни оборотни в учебники криминологии внести не сумели. Да и сам принцип отделения третьего отдела OCPU от полиции все еще казался Оливии глупостью.
Некоторое время спустя в кошмарах она вновь очутилась в темном переулке, среди смерти. Только убивал там не оборотень, а сама Оливия. Неделя прошла, никаких изменений. И тогда, не будучи идиоткой, детектив обратилась за помощью: записалась на прием к чрезвычайно дорогому специалисту, которого ей посоветовал Чарльз, её детский психотерапевт, уже оставивший практику.
Не так уж сложно оказалось разгадать сигналы подсознания. Оливия просто-напросто боялась. Не своей сверхчеловеческой способности убивать, а самой обычной. Способности отбросить эмоции в сторону, весь страх, ненависть - всё на свете, - и, сохраняя внешнее спокойствие, даже безмятежность, идти к цели. Инстинктивно Оливия понимала, что при иных обстоятельствах, будь её детство чуть несчастней, чуть бедней на любовь и помощь, она легко превратилась бы в чудовище. Один раз на сеансе она даже пошутила - мол, не поэтому ли выбрала своей профессией охоту на таких.
Столкнувшись раз со смертью и своей реакцией на неё, Оливия позволила абсурдному страху пробудиться. Ничего, с чем нельзя справиться, уверил её психотерапевт. И она справилась, в очередной раз найдя источник внутренней силы в боевых искусствах. В тяжелых тренировках.
Конечно, пришлось побеседовать насчет этих встреч с психотерапевтом в департаменте. В OCPU тоже желали знать, не сходит ли их “опасный” маг с ума. Оливия заверила, что не сходит. И продолжила выполнять свою работу с привычной целеустремленностью. Не забывая также исследовать старые и не очень додзё Регена.
Собственно, её текущий клуб, “B-MAD”, два года назад ей подсказал старинный коллега по цеху дзю-дзюцу, нашедший тамошнего тренера достаточно опытным и сугубо практичным мастером. Хотя, как убедилась вскоре Оливия, и с туманным прошлым, отдающее тенью армии или каких-нибудь таинственных спецподразделений.
8. Характер, привычки, хобби
Представьте, что в любое мгновение, осознанно или же против воли, вы можете увидеть смерть. Иногда лишь краем глаза, иногда четче реального мира. Смерть людей, птиц и деревьев, дорог, холмов и небоскребов. Конец всякого сущего.
В квартире у Оливии небольшое зеркало висит только в ванной. Она не использует косметику и донашивает одежду до самых краев рамок приличия. Оливия избегает толп, шумных вечеринок и дневного света. Она ведет одинокий образ жизни, потому что не испытывает влечения ни к одному из полов.
Коллеги могут многое рассказать про Оливию-профессионала. Что она требует многого от себя и от других. Что ее блестящий ум создан для работы детективом. Они распишут её педантичность, внимание к деталям, умение видеть общую картину и колоссальную работоспособность. Возможно, тихо поведают об умении поступать жестко, держа ситуацию под контролем. Её способности концентрироваться на задаче столь сильно и полно, что она буквально отключается от реальности, “плывет” в потоке собственных мыслей, почти не обращая внимания на окружающих.
Но про Оливию-человека они постараются умолчать. Как она проявляет искреннее сочувствие к жертвам преступлений, стараясь отвести взгляд в сторону. О редкой скупой открытой улыбке и смеющихся глазах - и только. О том, насколько ей комфортнее - и насколько она сама этого не замечает - общаться с другими людьми, не глядя на них прямо. Как она научилась делать это естественно и почти не привлекая внимания - не отрываться от бумаг, пристально осматривать место преступления, высматривать дорогу, даже просто разжигать бережно хранимую трубку.
Посторонним, встречающим Оливию на месте преступлений она скорее всего покажется слишком хладнокровной и даже жестокой. Их смущает ее грубое превосходство в росте и весе и резкий голос. Они не знают, каких усилий стоит ей подавлять свои негативные эмоции. Что ирония и сарказм в голосе Оливии спутники напряжения, а не природной злобы.
Но резкими словами дело и ограничивается. Боевые искусства для неё не просто способ проведения досуга или следствие потребности в самозащите. С раннего детства они развивали дисциплинированность и самоконтроль, а после смерти родителей и пробуждения собственной сверхспособности Оливия стремилась развить эти качества почти маниакально. Если бы силой воли любой желающий действительно мог гнуть ложки, то она бы переломила и стальную балку.
Оливия презирает самоубийц. Насмехается над заигрывателями со сверхъестественным. Достаточно сильно, чтобы в глаза называть и тех и других идиотами. Не любит вампиров - за мертвецкую сущность, - оборотней - за неспособность контролировать себя - и традиционных магов - из-за сочетания смутной зависти и сложности их выслеживания. Оливия не доверяет чужим словам, всегда ожидает лжи и недоговорок и обладает поразительной способностью полностью игнорировать внешнюю сущность предмета, если это необходимо.
Будучи прихожанкой англиканской церкви, Оливия старается регулярно посещать проповеди. Ею двигает не какая-то особая вера, в конце концов она просто знает о существовании неких надмировых сил, принимающих человеческое обличье, о каковых священные книги, возможно, и ошибаются - кто скажет точно? Оливия часто даже не слушает речь священника. Её привлекает покой и ощущение близости к чему-то недоступному взору, даже её взору. Но над сущностью этого “чего-то” Оливия старается ни спорить, ни даже размышлять. Словно время еще не пришло.
Оливия спит очень мало - не больше шести часов в сутки. Почти все свободное время она тратит на тренировки в додзё или тире, и в меньшей степени на музыку, просмотр фильмов и сериалов и споры в интернете. По крайней мере в ее случае физические нагрузки действительно хорошо снимают стресс, а невидимые, и тем более вымышленные или нарисованные люди не могут умереть в ее глазах. Все, что теряет жизнь - экран или бумага, а это намного проще игнорировать. Среди историй Оливия предпочитает те, что с хорошим концом.
Хобби Оливии весьма просто - готовка. Она стремится к самым “живым” запахам и вкусам. Не только приятным, но и запоминающийся в своей резкости, будь это острота, сладость или иное отличие. Кухня в её квартире огромна, шкафчик хранит сотни видов специй, её узнают в лицо все мелкие торговцы и поставщики.
И напоследок следует решить вопрос, который рано или поздно начинает интересовать всякого узнавшего о способностях Оливии. Она не сумасшедшая, для этого у нее слишком крепка сила воли. Она даже считает, что живет вполне сносно и занимается достойным делом. И достаточно уверенна в себе, чтобы каждый месяц постараться привести свои дела в порядок и добиться душевного равновесия, чтобы встретиться с семьей, не видя ничего лишнего.
9. Круг знакомых, семья
Мицухаси Ясунори (17 февраля 1918, Нагоя, Айти, Японская Империя - 07 февраля 1987, Кардифф, Уэльс, Великобритания)
Дедушка Оливии по материнской линии. Умер от сердечного приступа, тело было кремировано по японской традиции, алтарь находится в последнем пристанище Мицухаси, ныне пустующем загородном доме в верхнем Уэлльсе. Все расходы по содержанию дома в должном состоянии взял на себя брат Оливии, Майкл (см. далее). Биография Ямунори - клан оммёдзи Японии. Не проявив в детстве никаких магических талантов, Мицухаси, уже будучи подростком, сбежал из семьи, сменил имя и сумел выучиться на инженера, заработав хорошие рекомендации.
Позже принимал участие участие в разработке новых конструкций авианосцев на крупнейших судоходных верфях во время Второй Мировой, после окончания последней сделал копии ряда чертежей, так и не успевших получить должное развитие. С их помощью Мицухаси сумел добиться статуса политического беженца и получения гражданства в Англии с условием работы в британских военных программах в течение десяти лет.
В Лондоне он вскоре женился на очаровательной британке - Корделии Фостер (1919 - 1967, смерть от рака груди еще до рождения Оливии) - взял ее фамилию и вскоре стал отцом очаровательной дочери, Амелии Фостер. В 1956 году Мицухаси получил разрешение работы на гражданской основе и юридический эквивалент отпущения всех грехов, после чего немедленно уволился из британского авиационного конструкторского бюро.
В том же, 1956 году, Мицухаси Фостер вместе со своим близким другом, адвокатом Рональдом Сондером (см. далее), основал одно из первых консалтинговох агенств в Британии, “Saunder & Foster”. Первоначальные деньги были добыты посредством продажи патентов ряда мелких технологических новинок в области телевидения - маленькое хобби Мицухаси, на которое не распространялись “военные нужды” британской армии.
Имея в распоряжении лишь небольшой офис в Регене и множество идей, Мицухаси и Рональд начали действовать сразу в двух направлениях - в юридическом, оказывая консультации по патентному праву для новообразовавшихся фирм, и в технологическом, помогая организовывать технологические цепочки - знакомый с принципиально разными методами Японии и Британии, Мицухаси действительно мог предложить много нового. Не прошло и десяти лет, как Saunder & Foster крепко встали на ноги и обзавелись неплохим штатом юристов и инженеров, наполовину старых знакомых отцов-основателей.
В 1978 году, будучи шестидесятилетним стариком, Мицухаси постепенно начал отстраняться от дел своего детища и в 80-х окончательно осел в Уэльсе.
Амелия и Джеймс Фостеры (рождены 25 июня 1947, Лондон, Великобритания и 19 августа 1947, Кардифф, Уэльс, Велкиобритания, соответственно)
Мать и отец Оливии и Майкла. Погибли 19 июля июля 1989 года в авиакатастрофе рейса UA 232, Су-Сити, Айова, США, похоронены среди других Фостеров на кладбище Катейс, Кардифф, Уэлльс, Великобритания. Биография Амелия и Джеймс впервые встретились в [abbr=”Royal Academy of Dramatic Art (RADA)”]Королевской Академии драматического искусства[/abbr], в 1965 г., в 18 лет. Амелия поступила в нее по настоянию своей матери, когда-то мечтавшей об актерском поприще, Джеймс - из-за мечты собственной. За обучение Алисы платил её отец; Джеймс, выросший в сиротском приюте, сумел получить государственный грант. И из них двоих только Джеймс сумел начать карьеру театрального актера.
У них была ровно одна выделяющаяся общая черта, послужившая основой для сближения: они оба были экстрасенсами. Амелия - телекинетиком, Джеймс - пророком. И оба они свой дар скрывать не стали. Неудачная актерская карьера не помешала Алисе получить несколько приглашений на первые зарождавшиеся ток-шоу телевидения и постепенно стать одной из самых известных экстрасенсов Великобритании, медийной фигурой. Джеймс же стал актером, в прямом смысле угадывающим желания зала.
Выйдя замуж в 1968 году, Амелия стала матерью своего первенца, Майкла, уже в следующем, но чете Фостеров (взять фамилию жены - условие Мицухаси на благословение брака) не суждено было стать большой счастливой семьей, а не просто счастливой. Чрезвычайная занятость пары отложила рождение второго и последнего ребенка, Оливии, на восемь лет.
В середине 80-х годов Джеймс вместе с труппой уехал на кратковременные гастроли в США и принял приглашение одного из бродвейских театров, заключив контракт на пять лет. Через некоторое время Амелия, дождавшись истекания срока действия своего контракта с BBC Two, вместе с Оливией также переехала в Нью-Йорк и сразу выступила на нескольких ток-шоу в эфирах NBC и недавно созданного Fox.
В 1989 году, добивший совпадения отпусков, семья отправилась в путешествие по стране. Посетив Скалистые горы в Колорадо, Фостеры взошли на борт рейса UA 232, направлявшегося в Чикаго. Джеймс, Амелия и Оливия, места в салоне первого класса 4D, 4F и 4E.
Согласно восстановленной хронике событий, Джеймс Фостер пытался предупредить пилотов об отказе двигателя за несколько минут. Бортпроводница сочла его слова приступом паники, но когда поломка действительно произошла, находившийся в том же салоне Деннис Фитч, опытный пилот и инструктор авиакомпании, получивший доступ в кабину пилотов, с готовностью воспользовался даром Джеймса.
Во время невероятно затянувшейся катастрофы Амелия применила свой собственный дар дважды. Первый - стабилизация самолета после первоначального крена. Второй - снижение скорости при посадке с катастрофической до чрезмерной. Некролог зафиксировал отказ большинства внутренних органов и массивное кровотечение в мозге без следов внешней травмы головы. Амелия Фостер погибла до того, как шосси самолета коснулись посадочной полосы.
Во время посадки Джеймс закрыл Оливию своим телом, приняв на себя основной удар обрушившихся стальных переборок переворачивающегося самолета.
Многие годы имена Амелия и Джеймса звучат в США и за их пределами из уст защитников прав людей со сверхъестественными способностями.
Майкл Фостер (30 сентября 1969, Реген, Великобритания)
Старший брат Оливии. Юрист по образованию, директор консалтингового агенства Saunder & Foster с главным офисом в Регене. Женат на Марие Фостер (11 марта 1971). В теплых отношениях с Оливией, хотя видятся они достаточно редко.
Саманта, Эшли, и Рейчел Фостеры (дни рождения 04 февраля 1994, 25 января 1999 и 03 мая 2006 соответственно, Реген, Великобритания)
Дочери Майкла и Марии Фостер, племянницы Оливии. Две очаровательные девочки и, в случае Саманты, одна очаровательная студентка юридического факультета Кембриджа. Оливия их очень любит, вполне взаимно, и забрасывает подарками при каждой редкой встрече.
Рональд Сондер (05 марта 1920, Лондон, Великобритания - 10 апреля 1998, Лондон, Великобритания)
Неофициальный дедушка Оливии и Майкла, особенно после смерти родителей. Смерть от старости, похоронен в родном городе в восточной части Хайгейтского кладбища. Биография Рональд рассорился с родителями еще подростком, в свое время сбежал из дома и, отъев вольных хлебов, записался в солдаты. Отвоевал свое, схлопотал несколько пуль и, будучи при лихорадочной смерти, поклялся Богу что возьмется за ум.
Так он рассказывал о себе. В любом случае, Рональд Сондер действительно сумел получить образование юриста и послужить на этом поприще государству. С Мицухаси Фостером он познакомился в баре и это знакомство, как и многие в его жизни, началось с драки. Через несколько месяцев они уже стали близкими друзьями.
Рональд так и не обзавелся собственной семьей, никогда не заводя долговременных связей с женщинами. Наверное, именно поэтому для дочери Мицухаси, Амелии Фостер, он был вторым отцом. Для Майкла и Оливии же стал вторым дедушкой.
Артур Карнс, 45 лет.
Человек, детектив, потомственный полицейский и британец, работает в центральном департаменте полиции Регена. Отличается практически фанатичным отношением к работе, чутьем на преступников всех мастей и твердым чувством справедливости. Нелюдим, почти всегда хмур, дотошен до придирчивости. В свое время наставлял Оливию и до сих пор сохраняет с ней связь.
10. Сверхъестественные умения
Восприятие смерти. Официальный и пока достоверный уровень опасности - C.
Как и большинство людей, Оливия видит обычный окружающий мир - цвета, движения, все такое. Она даже видит его весьма четко, что говорит о хорошем зрении.
Но есть и отличие. Одновременно с обычным миром, или “реальностью” - это подчеркнутое определение предпочитает сама Оливия, - она видит мир, в котором все и вся уже успело встретить свой конец либо вот-вот его встретит.
Дверь - потрескавшаяся, покрытая облезающей бесцветной краской. Она, кажется, развалится при первом касании, сорвется с проржавелых, готовых лопнуть петель. За дверью вздувшийся потемневший от времени паркет на полу, гниющие обои на стенах, ссыпающаяся пожелтевшая штукатурка на потолке. Чуть дальше стоит шкаф, покосившийся, покрытый пылью веков, дерево почти уничтожено насекомыми. В шкафу книги, обветшалые, с готовыми разлететься ссохнувшимися страницами, покрытыми выцветшими чернилыми, составляющими неразличмые буквы и слова. Мимо шкафа, в комнату, прямо к креслу, почти растерявшему ткань, хрупкому каркасу, готовому вот-вот развалиться под тяжестью мертвеца - бледного трупа с пустыми глазами и ровными, идеально симметричными чертами лица. Каковых никогда не бывает у живых.
Всякая вещь в том состоянии, что уже не сможет выполнять свое предназначение, либо вот-вот не сможет, стоит лишь ее коснутся. Словно пришел конец существования как он есть, но перерождением и не пахнет. Живой человек в этом мире - недавний труп, мертвец - костяк с остатками истлевающей плоти, а последний здесь уже прах.
И, чтобы подчеркнуть готовность всего мира развалиться от любого небрежного касания, все и вся покрыто темными трещинами. В них есть что-то совершенно потустороннее, страшащее, они словно щели, соединяющие реальность и этот мир смерти. Эти трещины пересекают даже покрасневшее, тусклое небо, даже разбитую на осколки луну. Порой, стоит моргнуть, и можно заметить, самым краем глаза, как трещины расползаются и ветвятся, ускоряя распад и разрушение. Но нет - иллюзия.
Но даже к этому виду, наверное, можно было бы привыкнуть. Если бы этот мертвый мир не двигался в унисон живому, насмехаясь над разумом. Каркасы машин бодро двигаются по улицам, мертвецы ходят, разговаривают и смеются. Раздавшееся на все небо, неистово сжигающее свои последние часы красное Солнце не погружает мир в океан пламени. Оба мира просто существуеют и реальный даже во главе угла.
Это - то, что видит Оливия. То, что слышит, если попробует надолго закрыть глаза, отречься от того, другого мира. То, что, рано или поздно начинает отдаваться в ее носе, на коже и языке. Подробности, в том числе и важные, можно не читать, чтобы устроить себе сюрприз Для удобства дадим этому цифру - 50%. В равной степени реальность и мир смерти. Словно две разные картинки, проецируемые в оба глаза с одинаковой яркостью. Теперь, скажем, меньше 50 - это реальный мир, больше - мир смерти, и мы получим примерную схему работы восприятия Оливии.
Большую часть времени ей вполне успешно удается держаться на 20-30%. Намного проще при хорошем настроении, намного сложнее при плохом. Такого уровня вполне достаточно, чтобы большую часть времени попросту не обращать внимания на “другой” мир. 40% - неприятно, но терпимо, хотя лучше не смотреть на людей, 10% и ниже - очень хорошо, можно вдохнуть поглубже, со спокойной душой полюбоваться тем, что прочие люди называют вечной красотой и встретиться с племянницами.
Выше 50% Оливия прыгает очень редко, захваченная темными эмоциями и желаниями, и это очень плохо для нее, хотя по-настоящему высоко - скажем, выше 60% она еще не забиралась. По всей видимости, это потребует обратных обычным волевых усилий.
Итак, на этом уровне Оливия начинает вступать в недвусмысленный контакт с “другим” миром, поскольку он начинает заслонять для неё реальность. Этот контакт выражается в способности прикоснуться к “другому” миру. Не реальных вещей в реальности, а их отражений в мире смерти. И это прикосновение “реальной” Оливии немедленно превратит простое отражение в реальность, иначе говоря уничтожит вещь в её текущем виде. Причем с призрачной вероятностью после выяснить какую-то конкретную причину поломки или смерти.
Говоря строго, эта способность чрезвычайно завязана на подсознание Оливии:
Во-первых, само понятие “конца сушествования” штука достаточно неопределенная, Оливия видит то, что интуитивно считает более верным - дерево в пустыне в ее глазах иссыхает, а дерево под дождем сгнивает. При определенных сознательных усилиях она может видеть все варианты (вариантов явно причиненной извне смерти, разумеется, среди них не бывает).
Во-вторых, как и большинство людей, Оливия определяет какую-либо вещь как целостный объект, а не сумму составляющих. Поэтому она “убъет” телевизор целиком, не только его корпус, а человека вместе с его одеждой. Соответственно, если Оливия будет присматриваться к составляющий объекта как к отдельной вещи, она сможет умертвить персонально её. И наоборот.
В-третьих, восприятие Оливии в конечном итоге работает во всех диапозонах её чувств и для всего, что есть в реальности. Поэтому, в принципе, она может определять “конец существования” для всего того, чему подсознательно и зрительно не придает материальной подоплеки. Для звуков, жара пламени, для запахов и проявлений болезней. В конечном итоге она, возможно, способна “убивать” и намного более сложные и нематериальные понятия.
Оливии чрезвычайно неприятно об этом думать и говорить, что естественно. Также это означает, что все теоретически возможные применения своей способности она никогда не использовала не только потому, что не хочет. Она либо о них не знает вовсе, либо подозревает, но еще не всматривалась в мертвый мир достаточно сильно (особенно это касается “в-третьих”).
|
