Таки тоже рискну представить свою графоманию.

Она снова говорила со мной.
Я слушал её песни, и пусть французский для меня все равно что китайский, я её понимал. Правда, вряд ли она пела об этом.
Tue-tous, - говорила она. - Mon chevalier...
Убей их. Кого? Сначала я думал, это все лишь воображение. Консультировался у психолога, но никаких отклонений не нашли. Или же психолог оказался хреновым. Мне уже плевать – я знаю, она реальна.
То есть она и так реальна. Я имею в виду её голос, тот, который я слышу за кадром, когда слушаю её песни.
Она просила убить человека, известного под псевдонимом «Дима Билан». Правда, теперь уже не псевдонимом – он сменил имя в паспорте. Зачем? Не знаю. Но приз – услышать её песни вживую – был слишком уж желанен. А Билан… Какое мне дело до этого любимчика пубертатных девчонок?
Его концерт – сегодня, через полчаса. На открытом воздухе. Толпа поклонниц, грохот музыки – очень просто спрятаться с ружьём где-нибудь на крыше. То есть все же не просто, но она поможет мне, я знаю.
Ружьё было самым обычным. Древняя «мосинка», доставшаяся моему отцу уж не знаю откуда. Снайперский прицел к ней я купил и прикрутил сам. Кто-то, быть может, посмеется, но именно из таких винтовок стреляли снайперы в Великую Отечественную. И стреляли, надо сказать, неплохо. Мне пришлось немало потренироваться, чтобы научиться метко попадать хотя бы со ста метров. Но я сумел достичь этого.
Она открыла мне дверь на крышу. Как – не спрашивайте, я не знаю, но дверь оказалась незапертой. А на крыше обнаружилось удобное местечко, с которого как на ладони было видно сцену.
Вот и моя цель. Приветствие, обычные вопли о том, как он всех любит и какой он крутой.
Я знаю точно: невозможное – возможно… - запел он. И в этот миг я нажал на спуск.
Выстрел. Винтовка ударила в плечо, грохнула по ушам музыка сгорающего пороха, зазвенела падающая гильза. И великолепная картина – певец падает на сцену, забрызгивая ее кровью. Никто еще ничего не понял… а песня продолжается.
Сойти с ума, влюбиться так неосторожно…
Я закинул винтовку в чехол и стал спускаться с крыши.

Убей его, - сказала она. Я слушал её песни, вслушивался в каждый звук её голоса. Убей его, - она сказала это совершенно четко.
Я обожал её. Кажется, она стала для меня воздухом, водой и самой жизнью. Я слушаю её голос каждый день, как наркоман. Быть может, это и есть наркомания? Мне всё равно.
Tue-lui. Вот её слова, и я понял её отлично.
Кого? На этот раз она выбрала жертвой Гуфа. Шутки «Гуф умер» ходят в интернете уже давно. Что же, я воплощу их.
Ждать пришлось недолго. Она всё устроила. Уже через неделю после гибели Билана Гуф устроил концерт в соседнем городе. Что может быть проще – съездить туда, разложить дымовые бомбы по урнам, затаиться и выстрелить из простенького ПМ? Конечно, у него была охрана. Но отвратительная – что уж говорить, если даже дилетант вроде меня так легко смог её обойти. Бомбы сработали точно по таймеру, зал стало заволакивать дымом – и в этот миг я выстрелил. Гуф рухнул на пол, харкая кровью, и как я узнал позже, умер в больнице. Она добила его. Почему я так думаю? Потому что промахнулся. Дым, полумрак – пуля вошла рэперу под плечо, повредив лёгкое. Врачи сначала думали, он выживет, но не тут-то было – спазм, остановка дыхания, и в этом мире стало на одного «артиста» меньше.
Она любит меня. Как ещё объяснить эту помощь?
Никто не преследовал меня. Зато в автобусе домой крутили одну из её песен. И я наслаждался.
Потом потянулись долгие дни. Она молчала. Не знаю, почему. Я слушал её песни каждый день, тщетно пытаясь услышать знакомый шепот на фоне её записанного голоса. Две недели я ждал, терял надежду, думал, что она бросила меня. Время растянулось, превратилось в череду серых унылых дней. Но однажды она вернулась.
Tu as derechef le travail.
Сначала я подумал, это галлюцинации. Но нет, она засмеялась и тут же разуверила меня. Она реальна. И да, для меня есть работа.
Я снова понял, что значит быть счастливым.
А следующей жертвой стал Тимоти.
Я искренне презирал его и лишь обрадовался, что жребий выпал так удачно. Непомерный нарциссизм вкупе с отсутствием таланта, которым он так кичится – что потеряет мир после гибели такого человека? Ничего.
И я отправился на охоту.
Концерта в ближайшее время не предвиделось, и пришлось искать маршруты жертвы. Я караулил его на высотках, следил за передвижениями. Даже купил для этого дела хороший бинокль. И однажды мне повезло – его окружила стайка поклонниц, он остановился и…
И умер.
Кровь заляпала белую, почти прозрачную блузку одной из девушек, и та завизжала, как полицейская сирена. Двое охранников застыли, как вкопанные, и даже не догадались посмотреть вверх. Или вообще посмотреть, откуда стреляли.
Она смутила их разум. Снова помогла мне.
J'aime que tu fais, - однажды сказала она. Да, ей нравится то, что я делаю.
И вновь я остался безнаказанным. А в прессе уже говорили об убийствах. Некрологи шли один за другим. Мне пытались придумать звучную кличку вроде «Мясника» или «Звёздного Стрелка», но ни одна так и не прилипла. Строили догадки, кто же я есть. Безумный маньяк, ненавидящий музыку, или наоборот – ее обожающий. Разумеется, о настоящей причине никто даже не догадывался.
Я не знал усталости и всегда оставался вне поля зрения полиции. Поговаривали, что за дело взялись спецслужбы, но по-прежнему безрезультатно – она оберегала меня. Она шептала мне имена жертв, тихо смеялась, когда я слушал её песни. И звала, звала за собой.
Я убил Стаса Михайлова, когда он давал концерт в Ледовом дворце. Охрана его была усилена, наверное, втрое, но не спасла певца от пули. Стрелять пришлось через окно, с улицы, но я знал – она направит мою руку. Так и получилось.
Я подложил бомбу в машину рэп-группы АК-47. Взрыв был просто потрясающий, и вновь никто не нашёл меня. Она заставляла свидетелей забыть обо мне, стирала мои отпечатки пальцев. Если бы не она, я бы, наверное, попался еще на первом убийстве.
От моей руки погибли Ноггано, Градусы, оба Каменских (перед убийством пришлось вытерпеть аж сорок минут их отвратительного пения), Фактор 2 и какая-то Глюк’oZа. О последней я не знал вообще ничего, кроме того, что она поет невыносимо противным голосом.
И, наконец, всё кончилось. Она сказала, я теперь достоин. И могу попасть на концерт по-настоящему хорошей музыки.
Так и вышло.
Dessine-moi un mouton
Le ciel est vide sans imagination…
Я наслаждался. Пела она, пела вживую. И пусть реальная Милен Фармер вряд ли знает, о чем мне шептали ее песни – я наслаждался. И думал. Она сказала, моя помощь больше не требуется. Но остался еще один символ, один представитель того контингента, который я нещадно истреблял. И я убью его, пусть даже без её помощи.
Через три дня в наш город приезжает Джастин Бибер.