6. Внешность
Встретив её на улице, пожалуй, почти невозможно не провести её взглядом, особенно Арлин забавляет, как раздраженно дёргают за руку своих мужей и парней их дамы сердца, когда они засматриваются и неизменно чуть поворачиваются за ней вслед, словно желая догнать. Она всегда будет помнить о том, какой ценой ей досталась красота, поэтому старается всегда поддерживать её на должном уровне. Вам никогда не удастся встретить её в людном месте с наспех сделанным макияжем или в мятой одежде, одним словом, просто неопрятной.
Фигура у Арлин очень женственная и нежная: никаких грубых черт, только плавные и мягкие линии и изгибы. Регулярно посещает фитнес-центр, чтобы поддерживать тело в форме, но при этом является ярой противницей излишнего фанатизма в вопросе веса, поэтому не всегда согласна с новыми модными веяниями. Хоть её фигура и близка ко всем известному параметру 90-60-90, но своим идолом и кумиром считает Мэрлин Монро и не скрывает, что многие дивы того времени кажутся ей намного красивее современных моделей. Несмотря на не самый низкий рост (1.66) Арлин любит обувь на каблуке. Одевается она дорого и стильно, но, впрочем, не старается угнаться за модой и считает, что лучшим стилистом для неё может быть только она сама, поэтому в её шкафу можно найти кучу почти неношеных вещей, которые покупались для новых экспериментов с образами и сочетаниями, но в итоге не прошли отбор. Любит платья и открытую одежду, часто носит перчатки как аксессуар.
Лицо у неё овальное, чуть вытянутое, но тоже с очень мягкими и женственными чертами. С первых же минут разговора невозможно не заметить её глубокие насыщенно-зеленые, как лесная листва, глаза. Для такого эффекта она носит контактные линзы, хотя настоящий цвет её глаз тоже зеленый, разве что более тусклый, болотный.
Арлин предпочитает не слишком броский макияж, который бы приумножал и подчеркивал её красоту, а не затмевал. Пожалуй, единственное из макияжа, что сразу бросится в глаза - это довольно яркая красная помада. Арлин очень следит за своей белоснежной или, как её ещё называют, голивудской улыбка, которую она не боится пускать в ход. Темные волосы часто либо укладываются в незамысловатую прическу, либо просто завиваются.
За долгое время работы в клубе она стала очень гибкой и пластичной, во время танца двигается изящно и грациозно, приковывая к себе взгляды зрителей. В повседневной жизни же походка Арлин легка и воздушна, нередко прохожие предпочитают обходить её стороной, чтобы ненароком не сбить с ног, хотя на самом деле танцовщица не так хрупка, как кажется.
Голос у неё мягкий, в чем-то даже завораживающий. За долгое время посещения студии она успела поставить голос, научиться им умело пользоваться, выучила множество музыкальных приемов и, может, смогла бы даже стать какой-нибудь пусть и не слишком известной, но певицей. Говорит неспешно и спокойно, даже чересчур, иногда чуть протягивая слова, но вот когда разозлена или раздражена - сразу начинает активно жестикулировать, ускоряя темп речи, порой настолько, что её становится сложно понять.
7. Биография
С детства Арлин возненавидела то дождливое четвертое октября восемьдесят шестого года, день, с которого началась долгая, длиною почти в два десятка лет, полоса потерь и унижений. Она плохо помнит свои ранние годы, да и не горит желанием особо о них вспоминать: после них остался лишь горький привкус разочарования на губах. Сейчас они - не более чем перевернутая страница, пожелтевшая с течением времени, забытая, но тогда это были страх и обида, они тянулись и тянулись неразрывной нитью, и когда другие девочки мечтали о новых куклах, она с ужасом пряталась в темных углах дома от пьяного отца. Ему было тридцать семь, когда она родилась, но уже тогда его мир сузился лишь к одному желанию - поскорее залить в себя очередную бутылку дешевого пойла. Отец пропадал целыми днями, мог появляться всего пару раз за неделю, оставляя на теле жены и дочери свежие ссадины, а затем снова убираясь восвояси. Сейчас она уже не вспомнит его лица, только руки. Грубые, мозолистые, вечно чуть скользящие от пота и грязи. А ещё она помнила, как звонко они врезались ей в щеку, как резко тянули на себя, заставляя путаться в ногах и падать на пол. Такой же грязный, как и его ладони.
Ей было четыре, когда одним зимним вечером он не пришел. Мать сказала, что он уехал по своим важным делам, но Арлин не было до этого дела, она просто хотела, чтобы он никогда не вернулся. Только через восемь лет она узнает, что он никуда не уезжал, и что его безжизненное тело нашли случайные прохожие в сугробе, куда он упал и уже не смог подняться, сбитый с ног тем, в чем всегда искал утешение. Матери пришлось работать сразу на двух работах - с утра и до обеда она помогала в прачечной, а после, до самого вечера, отпускала товар в придорожном магазинчике около заправки. Эта история могла бы сойти за историю про благородную мать, которая в одиночку решила поставить себя и своё чадо на ноги, но, увы, всё оказалось куда хуже. Деньги она тоже стала спускать на выпивку и сигареты. Дочь была нежеланной, и, наверное, если бы она внезапно исчезла из жизни матери, та не слишком бы и горевала, но убрать её своими руками она просто не могла. Где-то глубоко в ней ещё оставалось что-то материнское, что-то, что ещё не успела поглотить душевная пустота, и раз уж она дала Арлин жизнь, то не может теперь её забрать.
После смерти отца мать стала пить пуще прежнего, а вскоре в доме начали появляться новые мужчины, но, впрочем, надолго они не задерживались. С тех пор за ней стала приглядывать пожилая соседка, и, наверное, если бы не она, то Арлин вряд ли бы смогла дотянуть до своего первого класса. Нить страха и обиды потянулась за ней в школу, где она, вечно неопрятная и запуганная, стала самым беззащитным объектом для насмешек. Слишком сложно было не поддаваться искушению толкнуть её в коридоре или не придумать очередную кличку, которые от класса к классу становились всё хуже. В девять лет по дороге домой на неё накинулась бездомная собака, и у Арлин, которая и до того слыла далеко не красавицей, на память о собственной ничтожности остался заметный шрам на щеке и правой руке, а в душе - паническая боязнь собак, которая не исчезла и сейчас.
Постоянные унижения, жизнь в страхе и, фактически, в одиночестве привели к тому, что в тринадцать она впервые взялась за холодное лезвие. Она бы с радостью засадила его в голову нескольким обидчикам, но в тот вечер оно коснулось её теплой руки. Арлин не знала, как это делается, ей хотелось просто полоснуть ножом по коже, под которой извивались синие вены, и, казалось, это избавит от всего: от унижения, от боли, от одиночества, от ненависти к себе. Одно движение - и черная нить, которая змеёй тянулась из прошлого, будет перерублена. Тогда девочку успела остановить мать, и после затяжной депрессии Арлин вернулась в свое приличное состояние. В школе особых успехов не было, она часто пропускала занятия. В пятнадцать она сорвалась и начала выпивать. Во второй раз Арлин взялась за лезвие в шестнадцать, и спасать её пришлось уже на больничной койке. Тем вечером мать задержалась в магазине пуще прежнего, поэтому только эхо отбивающихся от стен криков было свидетелем произошедшего. Она рыдала и просила её отпустить, но что она могла сделать, когда очередной мамин ухажер схватил её за волосы и потащил в спальню? Арлин даже не знала его имени, не хотела знать, зачем оно ей? Она была уверенна, что через неделю на его месте будет кто-то другой, очередная мразь, которая поживет с ними и свалит куда подальше. И тогда она извивалась под ним, пыталась вырваться, орала и отмахивалась, но никто не пришел её спасти. В конце он сказал, что убьет их обеих, её и мать, если Арлин попытается что-то предпринять, но она не слушала, в ушах звенел свой плач, и мир вокруг выскальзывал из рук, терялся, и пустота накатывала волнами. Очнулась она к утру, в больнице, и начала вспоминать, как выбежала на дорогу, как кричала в темноту ночи, но он ушел, он ушел. И тогда она точно решила перерезать эту черную нить неудач.
Но её спасли, и, Боже, как же она хотел умереть тогда, как ей хотелось скинуть с себя весь этот медицинский хлам, найти хоть что-то острое, да что там острое, она готова была зубами вгрызться в свою руку и пустить кровь, потому что ей надоела жизнь на самом дне. Но её успокоили, и всё снова вернулось в своё привычное русло. А затем снова два серых года, двадцать четыре месяца жизни без единой светлой искорки, все так же во мраке и в страхе.
Всё изменилось в восемнадцать, когда случай резким и внезапным для девушки ударом рассек нить, тянущуюся с самого рождения, и дал новый шанс начать все сначала. Арлин всегда мечтала о славе и интервью, о фото в газетах и перешептываниях за спиной, о взглядах, сопровождающих каждый её шаг, и о фанатах, скупающих билеты на её выступления. Но она прекрасно понимала, что туда дорога ей закрыта, и единственное, что ей светит - это так же, как и матери, найти мужа-алкоголика, гнуть спину за копейки и тут же спускать их на сигареты и выпивку, а в тридцать лет - выглядеть на все пятьдесят. Он очень понравился ей ещё на рекламном плакате, поэтому пришлось своровать почти все деньги из дома, которых и так было не густо. Рок-музыкант, он казался ей таким свободным, таким независимым, таким популярным и красивым. И разве не хотела бы она оказаться на его месте? Конечно, наверняка у него не было отбоя от фанатов, и ему регулярно признавались в любви, а она лишь так, жалкое подобие девушки. Весь тот вечер она провела в самом углу клуба, одна, и только стояла и смотрела на него. Наверное, впервые за долгое время ей было хорошо. Нет, она знала, что завтра его уже тут не будет, и что он может не вернуться вовсе, но для себя она решила, что в тот вечер он пел именно для неё. После концерта Арлин вышла на улицу и устало сползла по стене вниз, сев на холодный тротуар. А потом вздрогнула, когда кто-то коснулся её плеча, и уже приготовилась бежать, слышать смех за спиной, ядовитые и колкие фразочки, от которых уже было даже не больно, от которых она просто устала. Но это было он, который поднял её и завел обратно. Как же ей не хотелось говорить про свою жизнь, про свои унижения, но тот парень был едва ли не первым, который готов был слушать и слышать её. Они пили, а речь Арлин всё лилась, испуганная, удивленная, робкая, она всё ждала, когда же тот рассмеется ей в лицо и уйдет, но он не уходил. И в конце он предложил ей избавиться от этого кошмара. Это был первый просвет за все восемнадцать лет, первая дверь на пути, за которой её могло ждать что-то новое, большее. Ему не нужно было одурманивать её сплетениями красивых слов и фраз, она сама была рада сочинить для себя сказку и поверить в это всё. Ценой всему была душа, но она была слишком пьяна, чтобы долго думать, и внутри она прекрасно понимала, что рано или поздно все равно сорвется, и тогда её уже не успеют оттащить от окровавленной раковины, а путь после смерти у самоубийц лишь один. Так есть ли резон хранить то, что в итоге все равно попадёт в Ад, если сейчас за это можно что-то получить. Арлин помнила, как рыдала в тот вечер, как пальцами цеплялась за его куртку, она боялась, но ещё больше была благодарна. Наверное, ей стоило подумать и хорошенько все взвесить, но она опасалась упустить этот счастливый миг, и, пожалуй, лучше все-таки синица в руках, чем журавль в небе. Она хотела многого, впервые в жизни у неё появилась возможность что-то изменить, и она говорила и пила, пила и говорила. А потом он что-то отвечал ей, но сейчас, как и тогда, она уже все забыла.
Арлин навсегда запомнила то осеннее утро, когда она на подгибающихся от страха ногах подошла к зеркалу, как аккуратно коснулась своего лица, а затем зеркала, не веря, проверяя. Он подарил ей красоту. А вместе с ней он подарил ей новый голос, лирико-колоратурное сопрано, как ей скажут позже. Арлин стала выглядеть куда старше своих восемнадцати, но это была цена того, что красота и молодость будут при ней до самой смерти. Чуть позже она заметит, что он наделил её и обаянием. Но позже она не раз отметит, что при нескольких первых встречах люди заведомо тепло и доверительно к ней относятся, хоть со временем этот эффект и пропадает, заставляя поддерживать отношения уже своими силами. В то утро весь мир в один миг перевернулся с ног на голову, и она, обессилевши, рухнула на кровать, вперившись взглядом в никуда. Всё тело трусило, и успокоиться она смогла лишь через несколько часов. Только после этого она снова смогла встать, для того, чтобы собрать все свои фотографии, все альбомы и школьные тетради, всё, что могло бы напомнить о старой Арлин, и предать это огню. Девушка прекрасно понимала, что в родной городок стал для неё её же тюрьмой, и что если она не сможет избавиться от его оков сейчас, то потом будет уже поздно. В тот же день Арлин сорвалась с места, собрав свои вещи и оставив короткую записку матери. Она хотела как можно скорее сбежать отсюда, сбежать от воспоминаний и от прошлого, от мест, где она рыдала, когда её били, где была одна, совсем одна.
На попутках она к вечеру добралась до Регена, всё ещё шарахаясь от своего нового голоса и отражения. Первое время ночевать пришлось на местном вокзале, но вскоре ей удалось устроиться в местный подпольный бордель. У неё было катастрофически мало опыта, наверное, её выставили бы за дверь уже на следующей неделе, и, пожалуй, единственное, что помогло ей удержать своё место – это способность к обаянию, которая помогла привлекать и удерживать всё больше клиентов. Вокруг неё быстро сплели образ таинственной недотроги, которая всегда ходила в более закрытых одеждах, чем остальные девушки, позволяла себе флирт, но не более. Её задачей было раздразнить, подать искру надежды и тут же погасить её, заставляя приходить в бордель снова и снова, чтобы попытаться расколоть этот орешек. Первые пару месяцев ей было крайне сложно, приходилось работать за еду, лишь бы не выдворили, Арлин было сложно принять себя новую, было сложно контактировать с людьми, она просто не привыкла к этому. Постепенно девушка начала понимать, что пока она будет цепляться за прошлое – она будет жить в нем и им, а новая Арлин требовала нового старта. Первые несколько месяцев она привыкала к себе, к людям вокруг, привыкала быть окруженной вниманием, набиралась опыта в любовных утехах. Сперва её устраивала такая жизнь, по крайней мере, это было лучше всего того, что было до. Три месяца она провела в тех стенах, изменяясь до неузнаваемости, открываясь, начиная ненавидеть прошлую себя за бесхарактерность и ничтожность. За это время она изменилась, научилась ценить себя, знать свою цену и поддерживать её. Оглядываясь на прошлое и сравнивая его с настоящим, Арлин раз и навсегда усекла, что не нужно ждать чуда, которое она ждала восемнадцать лет до этого, а что нужно идти вперед, не считаясь ни с кем. Одна половина людей мечтает снова загнать тебя в грязь, а второй совершенно наплевать на твою жизнь. Единственным близким человеком ей стала Жанет - уже известная в своих кругах дама, с большим опытом и знакомствами, она ещё не раз будет помогать ей в будущем. Арлин не чувствовала к себе жалости, только злость на то, что все эти годы позволяла вытирать об себя ноги, позволяла плевать в душу и покорно слизывала эти плевки, и именно это отвращение и желание убежать от себя прошлой стали основой крепкого стержня внутри.
Арлин быстро училась кокетничать и соблазнять, раздразнивать и возбуждать, двигаться легко и даже завораживающе. Запросы девушки росли, она хотела большего, чем просто дешевенький бордель, и в конце концов она нашла себя в эскорт-услугах. Через четыре месяца у неё закрутилась интрижка с богатеньким регенским бизнесменом, из которого она постаралась выжать всё и чуть больше, в итоге получив небольшую двухкомнатную квартиру в спальном районе Регена. Небольшую, зато свою. Уже тогда она начала понимать, что хочет чего-то ещё большего, чем быть просто проституткой, пусть и не самой дешевой, и вспомнила про свою детскую мечту. Нет, она не претендовала на мировые масштабы, но если на сцену через постель или деньги можно попасть совсем уж безголосым, то чем она хуже? Несколько месяцев она посещала студию, где ей помогали ставить голос, а через месяц случайно узнала от Жанет про нео-бурлеск-клуб «Peacock», в котором, впрочем, все было куда сложнее и запутаннее, чем казалось на первый взгляд. Держала его мафия, помимо шоу, танцовщиц там тоже можно было снять, а принимали работать туда только одиноких и ни к чему не привязанных – в случае чего, таких никто не будет искать. Никто не скрывал, что пока от тебя есть польза – ты на плаву, особо не бедствуешь и в случае чего имеешь, пусть и не слишком надежную, но крышу. Увольнять там было не принято – слишком много можно было вынести за эти стены, поэтому когда пользы становилось мало, от девушки лишь тихо избавлялись, принимая на её место кого-то нового. Она загорелась этой идеей, её манила сцена, роскошные наряды, внимание, она хотела показать себя, потому что знала, что есть, что показать. Уйти из эскорт-услуг оказалось не сложно, ровно как и порвать с бизнесменом, «случайно» подкинув пару компрометирующих фото жене. Её не интересовало, чем ему это грозит, главное, что удалось избавиться от него, оставив себе квартиру и четырехзначную сумму долларов.
Когда она пришла туда первый раз, ей отказали, сославшись на то, что мест нет и у Арлин недостаточно опыта. Жанет на это сказала, что так происходит всегда, и надо прийти через пару недель. Она предупредила, что все это время за ней будут следить, и ей крупно не повезет, если окажется, что она работает на кого-то ещё, но на то время у девушки ещё не было личных скелетов в шкафу. Когда время пришло, за две с половиной штуки баксов, которые она отдала Жанет, её приняли на должность официантки, с возможной подменой заболевших девочек на несложных номерах. С того момента она поняла, что одной ногой уже переступила через желанную черту и дороги назад нет. Почти с полгода она разносила напитки и выступала в последних рядах, получая сущие копейки, доказывая свою верность и пригодность, попутно разучивая все номера и продолжая ставить голос. Только через восемь месяцев её постепенно стали втягивать в дела клуба, давая несложные курьерские поручения. Ещё через два месяца Эстель, совладелица клуба наравне с самим Гертом Артсеном, решив, что упустить Арлин было бы глупо, поспешила обеспечить ей уже полноценное место среди прочих танцовщиц, хотя положение Арлин пока оставалось шатким. Времени раскачиваться долго не было, надо было выжимать себя на полную, если ей не хотелось сразу же выйти из игры, причем навсегда.
Через три года, к двадцати трём, она прекрасно ориентировалась в номерах шоу, выработала хорошую пластику и подвижность, став ни чем ни хуже основного состава, который постоянно менялся. Во время выступлений она нередко была в первых рядах, часто пела, а Эстель, заприметив необычайное обаяние танцовщицы, стала часто использовать её в обольщении клиентов. Чаще всего ей приходилось что-то узнавать, словно невзначай, по слову вытягивать интересующие факты и собирать их в целую картинку. Вечерами она пела и танцевала, а днём колесила по Регену, встречаясь с нужными людьми, собирая информацю, а после отчитывалась перед Эстель. Хозяйка, восхищенная способностями ученицы, решила представить её непосредственно Артсену, за что позже поплатится. Главе Пурпурной банды удалось разглядеть в Арлин непоколебимое желание, готовность идти вперед к своей цели, оставляя всех под ногами, а главное она была верна делу. Ей было тепло на насиженном месте, так зачем метаться и давать повод для сомнений? Даже если где-то на стороне может быть лучше, её устраивал такой расклад. На момент встречи ей было двадцать пять, а уже к следующему году, после встреч с Гертом и нескольких личных поручений, она заняла место Эстель. Предчувствуя беду, та успела собрать пожитки и быстренько укатить, но её догнали в Лондоне, и Арлин была убеждена, что та больше не вернется.
С тех пор прошел ещё год, Арлин окончательно окопалась в роли совладелицы клуба, ввела новую программу, разнообразив номера. При этом она не забывала о Жанет, которая познакомила её со многими "нужными" ребятами в криминальной среде. Многие члены банды справедливо замечали, что за этот год при Арлин успела сложиться одна из лучших систем информаторов в городе. Сейчас имеет несколько квартир, проживает в одном из центральных районов города, ведет активную подпольную жизнь, из-за чего времени на выступления остается катастрофически мало, поэтому на сцене заметить её стало можно куда реже.
8. Характер, привычки, хобби
Она очень поменялась со времени той роковой встречи. Едва ли теперь в ней можно узнать ту вечно запуганную, отрешенную и закрытую от всего мира Арлин. Но отголоски прошлого до сих пор эхом отбиваются внутри неё. Она очень общительна и даже болтлива, но даже после долгого разговора сложно сказать, что у неё действительно на уме, потому как она четко знает грань между нейтральными и личными темами, предпочитая не особо распространяться о вторых. Наверное, Арлин можно даже назвать скрытной: хоть для неё совершенно не проблемно поддерживать отношения на уровне "знакомые-друзья", но женщина очень и очень редко действительно открывается. Привязываться к людям боится, но никогда в себе этом не признается. Совершенно нормально чувствует себя как среди множества людей, так и в одиночестве, хотя очень часто старается его избежать. Жизнь научила всегда полагаться только на себя, поэтому очень ответственно относится ко всему, включая работу, и лучше всё сама перепроверит несколько раз, чем скинет это на кого-нибудь ещё. Арлин рассудительна, без угрызений совести добивается поставленных целей совершенно любыми способами, начиная от обольщения и заканчивая шантажом и взятками. Уперта, решительна и горда, остра на язычок.
Довольно эмоциональная, но при людях старается держать себя в руках. При людях, которые стоят выше в социальной иерархии, ведет себя тихо, скромно и очень аккуратно, в остальных случаях не видит смысла пресмыкаться, поэтому бывает стервозна и груба. С не слишком давних пор стала немного высокомерна, презирает "низы" города, вроде алкоголиков, наркоманов и бомжей, и, наверное, полностью постаралась бы оградить себя от них, если бы не нужда часто сталкиваться с ними в вопросах информаторства. Заметила за собой странную особенность: Арлин гораздо комфортнее находиться в компании кого-нибудь богатого и влиятельного, если говорить про зрелых людей, но вот она терпеть не может их зажравшихся сынков, отдавая предпочтение подросткам-бунтарям из не слишком благополучных семей.
В целом, долго принимает кардинальные перемены, старается держать жизнь в одном, привычном для неё ритме. Арлин не любит долго сидеть в четырех стенах, поэтому домой часто приезжает лишь переночевать. Очень строга и радикальна в вопросах работы, ошибок и упущений не прощает, в иных вопросах более мягка, хотя и не слишком сострадательна. Жизнь взрастила в ней хорошую актрису, чем она не гнушается пользоваться при любой возможности.
К религии относится холодно хотя бы потому, что у неё уже есть билет в один конец, и это никак не рай. Где-то внутри Арлин прекрасно знает, что боится смерти, потому как неизвестность после окончания жизненного пути пугает. Про сделку не знает никто, кроме Арлин, Герта и Жанет, а если разговор начинает заходить о вере и религии, то старается сразу увести его в другое русло. Прочие расы, ровно как и секс-меньшинства, не вызывают никаких особых эмоций - лично ей они ничего плохого не сделали, значит, пусть живут. Хотя в глубине души встреч с представителями других рас побаивается, так как далеко не всегда понимает, что же у них на уме.Так же пассивна она и в вопросах политики, оправдывая себя тем, что ей хватает интриг и всех этих тёрок на работе, после которых не хочется грузить себя еще дополнительным объемом ненужной информации.
Панически, просто до дрожи во всем теле боится больших и вообще любых потенциально опасных собак - детская травма. А вот к паукам и прочей ползучей живности относится весьма спокойно, потому как во время проживания с матерью такой живности у них в доме водилось предостаточно, но радоваться такой встрече тоже не будет, скорее просто брезгливо поморщиться и смахнет нежеланного гостя.
Арлин не курит, но иногда может выпивать. Умеет водить, так как для работы это необходимо, но, честно говоря, не слишком любит быть за рулем, начинает нервничать и быстро раздражаться, поэтому всячески старается как можно реже садиться за руль. И, да, на дороге ей лучше не попадаться.
Как и полагается, проводит много времени, а, соответственно, и спускает много денег на всевозможные процедуры в салонах и шопинг, но с "повышением" до совладелицы клуба пришлось немного урезать список процедур - сказалось множество новых обязанностей.
Иногда на неё могут накатывать внезапные и необоснованные приступы апатии, легкой депрессии. Вывести Арлин из себя не слишком сложно, куда сложнее - заставить её показать это, но если она уже и вспыхивает, выпуская эмоции из себя, то тогда достанется всему и всем, кому не посчастливилось попасть под горячую руку.
9. Круг знакомых, семья
Оливер Шарп - отец, мертв. Был тем еще алкоголиком, часто бил жену и дочь, и, кажется, так ни разу и не сказав, что он любит Арлин, замерз в сугробе по пути домой, когда девочке было четыре. Она никогда его не любила, только тихо ненавидела и боялась, поэтому его внезапная пропажа не оставила большой травмы внутри.
Дороти Шарп - мать, судьба вот уже как девять лет неизвестна. Дороти была далеко не самой лучшей матерью, но она хотя бы пыталась делать вид, что следит за дочерью. Дважды спасала Арлин жизнь, когда та хотела покончить её самоубийством, за что девушка ей очень благодарна. Как и муж, вела крайне плохой образ жизни и, вероятно, уже отошла в мир иной. Они не виделись после того, как Арлин сбежала из дома. Сперва у неё не было времени, чтобы вернуться в родной городок и навестить мать, а потом она решила полностью отгородиться от прошлого, успокоив себя тем, что с таким образом жизни Дороти едва бы протянула больше двух лет, тем более с уходом дочери её вряд ли кто-то контролировал и хоть иногда пытался приостановить.
Жанет Арльстон - проститутка, близкая подруга, жива-здорова. Они познакомились в том первом борделе, откуда девушка начала свой путь вверх по тернистым тропам Регена. Опытная женщина, она сразу взяла на себя роль некой наставницы, увидев зашуганную Арлин, которая до этого вообще не привыкла тесно контактировать с людьми, а сама попала в бордель. Жанет многому её научила, наверное, можно даже смело сказать, что помогла выжить. Даже после того, как их пути разошлись, они поддерживали отношения, и именно она рассказала девушке про клуб, а после и помогла туда попасть. Когда Арлин стала все больше крутиться в криминальных кругах, Жанет познакомила её с несколькими не слишком видными, но бесспорно полезными людьми, к услугам которых Шарп прибегает и до сих пор. Сложно переоценить её влияние на Арлин. Продолжают общаться и сейчас, когда Жанет уже отошла от дел, и, пожалуй, именно ей Арлин доверяет больше остальных.
Герт Артсен - глава Пурпурной банды, начальник, совладелец клуба, жив. Именно ему удалось разглядеть в Арлин потенциал и именно по его инициативе её назначили совладелицей, подвинув Эстель. Между ними сложились доверительные отношения, девушка пока ещё не давала особых поводов усомниться в своей пригодности для банды. Герт не раз подчеркивал, что доволен её работой, и что именно при Арлин образовалась наиболее широкая сеть информаторов. Иногда их отношения с доверительных и теплых перерастают во что-то большее, но это никогда не затягивается и не затянется дольше, чем на одну ночь.
Эстель Лион - бывшая совладелица клуба, ныне мертва. Под её руководством Арлин начинала свою работу в клубе. Особо хороших отношений между ними не было, Эстель всегда старалась держать девочек на расстоянии. Была безумно горда и самоуверенна, Лион лично решила показать Арлин Герту, мол, "посмотри, какая я молодец и какую деваху нам нашла". К тому моменту её позиция в клубе и так была шаткой, а чуть позже её уличили в крупном обмане. Тогда она сорвалась с места, но ей успели подрезать крылышки в Лондоне, откуда она планировала вернуться на родину во Францию. Из всей этой истории Арлин сделала для себя выводы, чтобы через время не наступить на те же грабли.
10. Сверхъестественные умения
Тем вечером Арлин обменяла свою душу на красоту и вечную молодость (не бессмертие, а просто старение без физических признаков). Помимо этого, у Арлин появился неконтролируемый и постоянный дар к обаянию, который заведомо располагает собеседника к девушке, словно та - его близкая и проверенная временем подруга, не доверять которой причин нет. Но, правда, эта способность действует всего в течение первых нескольких встреч, а после эффект проходит и тогда заслуживать доверие и поддерживать отношения нужно уже собственными силами. |
